Русские романсы

Лолита Торрес

Мои сайты:

Галина Баранова

Всякий, услышавший пение Галины Барановой, испытывает потрясение. Иными словами это состояние не назовешь. Подобное впечатление производили русские трагики мочаловской школы. Мало того, что это редкостный по тембру голос, — пожалуй, самое низкое контральто на современной сцене, — это еще и классическое, эталонное исполнение романса.

Романс всегда был обращен к лучшему в человеке, за это бывал гоним, за это и любим трепетно и ревниво целыми поколениями. Право на романс надо выстрадать! Полдела не сфальшивить в музыке, главное — не сфальшивить в чувстве. А чувство в романсе на таком накале, на такой высокой звенящей ноте, что без соответствующей биографии души — нечего и браться. Романс не выносит не только подделки, но ошибки, скажем, в глубине переживания. Тут перебрал или недобрал, и получается пошло...

Поют романс многие, остаются в памяти, в биографии романса единицы. Есть и еще один секрет: романс не выносит повтора. Нельзя сейчас петь, как пелось столетие назад, но он не выносит и отсутствия преемственности.

Странное дело, но, услышав Баранову, я вспомнил Валерия Агафонова. Они совершенно разные, но объединяет их понимание той высоты, которую требует романс. И я уже не удивился, когда узнал, что между Галиной Барановой и Валерием Агафоновым была некая эстафета. Когда она начинала работу над романсом, начинала свои мучительные поиски, было одно и «чисто техническое» препятствие — отсутствие нот «по голосу», и тогда Валерий, обладавший редкой способностью радоваться чужому таланту, сказал: «Не мучайся! Мы поем в одном регистре!» — и отдал ей свои ноты. Они до сих пор бережно хранимы певицей — ноты с пометками Валерия.

Но как он услышал, то, чего она тогда еще не умела? Как услышал он это будущее пение? Я думаю, он почувствовал в Барановой возможность подняться на тот высокий уровень очистительного страдания, без которого романс невозможен.

Певицей, по ее собственному признанию, Галина ощущала себя с рождения. С рождения и пела. А слушателями были летчики, поскольку мама была штурманом авиации... Сибирь. Большие и маленькие аэродромы. Жизнь кочевая, неустроенная. Работа тяжелая, опасная и честная, нравственные категории, как в романсе, ярко окрашенные, без полутонов: любовь, верность, разлука, жизнь, смерть — все рядом. Все по-настоящему, без подлости и без пошлости.

После такого детства и юности — Ленинградская консерватория, которую Галина закончила, но вспоминает без умиления: «Поступала — был диапазон огромный. Окончила — остались одни низы. Все пропало... Все сорвали...»

Талант и школа. В этом своя драма. Всякое обучение подразумевает некую усредненность дарования. Маленькие способности развиваются упорным трудом. А большие?

Кое-что все-таки было полезным: с первой ноты или даже раньше — с того, как она берет дыхание, — видна хорошая школа. Так просто это не бывает, это тот самый пот и слезы, академическая дрессировка, которая потом рождает классическую легкость.

Однако как не вписалась Баранова в консерваторские требования, так не вписалась она и в музыкальную жизнь города, страны, да, пожалуй, и времени...

Талант истинный — обреченность на одиночество. Может быть, судьба, щедро наделяя душу талантом, в уплату за него требует все остальное, в том числе и житейское счастье?

Русская певица Галина Баранова только начинается. Эта пластинка первая, но я убежден— она войдет в золотой фонд романса, а имя певицы будет упоминаемо рядом с именами Вяльцевой, Плевицкой, Паниной... Я не знаю, как сложится ее творческая судьба, но звезда ее восходит, и уже широко звучит ее необычный, прекрасный голос, который, единожды услышав, невозможно забыть!

Б. Алмазов

Галина Баранова